Следующий день

[demon-kiss]

Серое пасмурное утро пришло вместе с пониманием бессысленности вчерашних поступков и давящим ощущением безысходности. Кроме того, ночь без сна давала о себе знать. Я никакая. Под опухшими и покрасневшими от слез глазами красовались синяки на пол лица. Над телом господствует слабость, заставляющая дрожать руки при любом, требующем усилий движении, а в голове характерная пустота. Спать нельзя, иначе я просплю до вечера и испорчу себе весь, и без того хромающий режим.

Скоро первый экзмен, поэтому мама решила заняться моей подготовкой, так как не смотря на все, очень убедительные обещания, регулярно поступающие с моей стороны она знала, что я врятли серьезно возьмусь за это дело. Мама читала мне конспекты лекций, которые я должна была пересказывать. Меня же просто вырубало. Я полулежа расположилась за столом, положив голову на руки, стараясь укрыть глаза от яркого света, и в полузабытие слушала голос, который доносился словно издалека и застревал в вязкой пустоте моего сознания. Однако, мозг был настроен на запись информации, поэтому все лекции я с легкостью пересказала. Да и был резон - мама сказала, что я никуда не выйду, пока мы не повторим все темы. А сегодня как раз у Щепы день рождения, и я конечно же не могла пропустить это событие. Какая глупость, скажете вы, в 18 лет мама не отпускает гулять, но учитывая наше сложное семейное положение, мне совершенно не хотелось нарываться на очередной скандал.

На день рождения в Щепе я все таки попала. Собрались во дворе, даже Митя вышел подышать свежим воздухом. На город уже давно опустилась темнота и снег празднично искрился в слабом свете фонарей, весело скрипя под ногами. Разлили по одноразовым стаканчикам водку с соком, Митяй произнес тост за Щепу, который хоть и недавно в компании, но уже как родной, и выпив мы отправились в подъезд, так как зима выдалась холодная и находиться на улице слишком долго было некомфортно. Пили, болтали, смеялись. Все как обычно. Потом меня и Элю украла Вера, вечно одержимая навязчивыми идеями отделиться от толпы, чтобы немного пошиковать. Мы купили бутылку сливового вина и засели все в том же подъезде, несколькими этажами выше. Там было тепло и тихо, почти не слышались голоса тех, кто сидел внизу, вино было необыкновенно вкусным и ароматным, а Вера развлекала нас рассказами о том, как собралась эта компания 4 года назад, о том, что она снова встречается с Митей, уже в очередной, неизвестно который раз и о многом другом.

Через некоторое время к нам прислали именинника, чтобы он вернул нас обратно к народу, но мы захватили его в заложники и заставили стоять, слушая глупые девичьи разговоры. Потом все таки спустились вниз. Народ был уже изрядно выпивший. Щепа уселся на подоконник и движением не допускающим возражений привлек меня к себе. Мне это не понравилось, можно даже сказать, его упрямство меня взбесило. Напротив стоял Санек и слегка обнимал за плечи Аксенову. Внутри меня моментально вскипает ревность, которую я старательно пытаюсь убрать мыслями о том, что они всего лишь друзья, действительно друзья и о том, что нельзя ревновать человека когда сама сидишь на коленях у парня, а он, в свою очередь, уже пытается пробраться руками под курткой в неположенные места. Хватит. Резко встала и бросив на Щепу презрительный взгляд отошла подальше. С этого дня я начала его недолюбливать.

Клёпкин напился вздрызг. Он сидел на полу и вместе с Митяем пел, срывающимся на хрип, негромким голосом песню Сплина "Выхода нет". Вид у Санька был настолько печальным, что мне хотелось все бросить, сесть к нему поближе и пожалеть. Прижать к себе, погладить по вечно спутанным русым волосам, поцеловать... Но меня много чего останавливало. Например мысль о том, что сейчас он грустит о своей неразделенной любви к Ксю, и то, что может в этот момент он меньше всего желает с кем-либо разговаривать. Тем более, помимо всего прочего, я мило беседовала с Костылем, который веселил меня и всячески пытался удержать мое внимание. Внезапно, через несколько минут, я снова бросила взгляд на Санька, и испугалась. Он прикрыв глаза и чуть наморщив лоб с размаху ударился затылком об стену, потом еще раз и еще. Я подбежала к нему и придерживая за голову, спросила:
- Саш, ты чего?!
- Хочу, чтобы кровь из носа пошла, - безразличным голосом ответил Клёпкин.

Кое как подбирая слова, и пытаясь придать им побольше убедительности, я начала уговаривать Санька больше так не делать, но было видно, что он на своей волне, и все мои умные и не очень изречения, со свистом пролетают мимо его ушей. Наконец, я с трудом выбила из него обещание вести себя хорошо и беречь голову. Как назло, время начало поджимать - мне срочно пора было ехать домой. С щепой, Серегой, Гусем и Митей я выхожу на улицу, и не успела еще захлопнуться дверь подъезда, как я услышала за своей спиной язвительный голос последнего: "А из-за кого, ты думаешь, он бошкой бьется? Из-за тебя!" Возмущению моему не было предела. Я отнекивалась и на ходу придумывала миллион причин, по которым пьяный человек может биться головой об стену. Но Митяй утверждал, что знает Санька слишком хорошо. К нему присоединился и Гусь, деловито сообщив, что он вообще с Клёпкиным вместе в школе учился, поэтому знает его как облупленного. Серьезно глядя на меня он сказал: "Лучше подумай над этим хорошенько и через пару дней скажи Саньку, что он тебе нравится, если это действительно так, но не тяни, а то он долго мучаться будет". Хех, мучаться блин. А я типа не мучаюсь! И почему это я должна ему первая что-то говорить. Просто пить надо меньше, подумала я... но... но сердце от этих слов встревоженно замерло, а на лице помимо моей воли расползлась смущенная улыбка. А как же Ксю? Я неловко намекнула на нее, на что получила просто шквал перебивающих друг друга высказываний, о том, что Санек ее давно забыл. Дальше мы весело ехали в траллейбусе, чуть не разломав его, а от моего сонного утреннего состояния не осталось и следа. Когда я уже была дома и Санек написал, что благополучно добрался, мою душу посетило радостное легкое состояние…